Этот день уже клонился к закату.
— Еще один покос и всё, — сказал Коста, старший из братьев. Никос и Йорги поднялись, взялись за косы.
Лелея в душе слабую надежду на то, что Рикарт всё-таки струсил или просто не нашёл дракона и повернул назад, де Ломбред сам не заметил, как оказался на обширной, поросшей чахлыми кустиками площадке перед знакомым зевом пещеры.
Дракон был здесь. Его огромная, антрацитово-чёрная туша, покрытая блестящей в солнечных лучах чешуёй, нависала над лежащим телом юного рыцаря, похожим на безжизненную сломанную куклу.
«Опоздал!».
– Ты пришёл вовремя, Жиан де Ломбред! – пророкотал дракон, поворачивая в сторону барона увенчанную гребнем, будто короной, голову. Перепончатые крылья чуть расправились, словно руки радушного хозяина, готового заключить дорогого гостя в дружеские объятья. – Ты здесь, чтобы вернуть мне долг?""
Ночью я, естественно, ни в какую оранжерею не попёрся. Сидел на кухне и заедал стресс имбирными пряниками, размышляя о своём нелёгком бытии.
.. Джинн, нависнув над доской, сверкнул перстнями на пальцах. — Начнём! Иначе зачем ещё мы в этой истории.
Ша-Бун сделал первый ход и пристально взглянул на джинна из-под кустистых седых бровей.
— Хозяин смешной. Ты тоже смешной, — наконец, заключил он, плюхнулся в кресло и сунул ящеров хвост в рот...
...Там было платье. Жёлтое, как солнечный свет. Там поднималась на крыло тяжёлая железная птица. И уже нельзя было ничего изменить.
Тяжело, беспомощно хлопали за спиной мёртвые крылья. Мешали падать.
Может быть, где-то там, за множество реальностей отсюда, продолжал терять высоту самолёт, в котором летела Ириша. Но пока падение его не оборвалось, у Кукушонка ещё есть шанс всё исправить...
На иллюстрации изображен главный герой рассказа Фил, который занимается поиском и уничтожением людей с особенными способностями. По большей части, это дети. Часть лица Фила прикрывает маска с лицом ребенка, у которой на лбу нарисован прицел. С одной стороны она символизирует тех детей, которые стали его жертвами (""Особенного малыша нахожу я. И, вместо письма из Хогвартса, пускаю ему пулю в лоб.""), с другой стороны, глаз Фила, выглядывающий из глазницы ребенка намекает на то, что главный герой и есть тот самый ""особенный"" ребенок, который в свое время был мишенью для охотников:
– Что скрыть?!
Я закашлялся, и сразу же почувствовал вкус крови во рту.
– То, что ты – особенный, – объяснила Стелла. – Точно такой же, как и те, кого мы ищем и уничтожаем.
Девушка, изображенная в полете с пистолетом, является напарницей главного героя. Она оказалась объектом, созданным особенными способностями Фила. Потому ее размещение и вид на иллюстрации подчеркивает ее ирреальность (слишком длинные волосы, застыла в воздухе и т.п.).
– Ты пришёл вовремя, Жиан де Ломбред! – пророкотал дракон, поворачивая в сторону барона увенчанную гребнем, будто короной, голову. Перепончатые крылья чуть расправились, словно руки радушного хозяина, готового заключить дорогого гостя в дружеские объятья. – Ты здесь, чтобы вернуть мне долг?
«…выступает вперёд воевода, подняв над головой походную икону Божией Матери в простом медном окладе. Он держит её обеими руками,…», «…Три тёмных фигуры застыли у полога. Недвижные, едва различимые…. Мёртвых ни с кем не спутаешь…», «…Снаружи — лошадиное ржание, чей-то приглушённый смех:— Ишь-ты! Без всадников!... Не видят дружинники тех, кто прискакал на двух конях…», «…Воины Котяна Сутоевича, призвавшего русских князей на подмогу против явившейся с восхода беды, дали слабину, первыми не выдержали натиска татарских всадников…», «…Сам он стоит позади, за спинами своих послов, отделённый от них тончайшей льняной стеной. Михаил видит его очертания: длинные, плавно изгибающиеся рога, большую бритую голову, массивные плечи…»
На иллюстрации – белка Горислава в волшебном свитере, на котором вытканы некоторые приключения героев рассказа (помимо Гориславы,- ежика Марека, летающей девочки Кристины и мальчика Вани): встреча с хулиганистыми мухоморами, поход через лес и Железный парк в Каменную рощу, где когда-то жили люди, грибная пицца Марека.
Перед ними стоял волк. Стоял на задних лапах. В правой передней лапе держал коричневый саквояж, а голову его украшала чёрная шляпа. <…> Люпус ловким движением раскрыл саквояж, и взору торговцев предстала россыпь холщовых мешочков.
– Как и вы, я торговец. И сегодня, только для вас: первосортные жареные орехи из недр леса; грибы, собранные на тенистых полянах и высушенные со специями; ароматные травы, чай из которых придаёт бодрости и снимает усталость тяжёлого дня.
Проворно достав из саквояжа деревянное блюдо, волк отсыпал на него грибов и орехов, и поставил перед мужчинами
Утренние волны терлись о камни, словно ласковая кошка; вились, как локоны девушки. Смеясь, Морметиль убегала от них, но они всегда догоняли, окатывая дождём брызг. Цвет их был неопределим: переливался радугой, играл оттенками.
Это были не те водяные хлысты, тугие канаты, что скручивались водоворотами на глубине, и не те страшные, безумные, клокочущие валы, что приходили с приливом, – но даже такие, обманчиво мирные, могли убить
Дракон был здесь. Его огромная, антрацитово-чёрная туша, покрытая блестящей в солнечных лучах чешуёй, нависала над лежащим телом юного рыцаря, похожим на безжизненную сломанную куклу.
«Опоздал!».
– Ты пришёл вовремя, Жиан де Ломбред! – пророкотал дракон, поворачивая в сторону барона увенчанную гребнем, будто короной, голову. Перепончатые крылья чуть расправились, словно руки радушного хозяина, готового заключить дорогого гостя в дружеские объятья. – Ты здесь, чтобы вернуть мне долг?
Язык старого рыцаря прилип к гортани, и тот, не в силах вымолвить ни слова, лишь отчаянно замотал головой.
– А-а, значит, ты снова пришёл меня обокрасть?
Ноги отказались его держать, и барон рухнул на колени, дико жалея о том, что не позабыл в трактире две добротных, объемистых сумы, переброшенных сейчас через конскую спину.
Глаза дракона сощурились, а в глубине усеянной зубами пасти сверкнули отблески пламени.
– Тогда, может быть, ты хочешь со мной сразиться? Отомстить за сына своего единственного истинного друга и женщины, которую ты когда-то по-настоящему любил?
– Тебя невозможно убить, – одними губами прошептал де Ломбред. – Пожалуйста… Смилуйся, повелитель
Драконица медленно обернулась, поводя красивой, несмотря ни на что, такой красивой головой, сделала несколько задумчивых шагов, нагнула шею… Ник перестал даже дышать: самка фобозавра, живая, всамделишная как минимум ровно настолько, чтобы уничтожить его и не заметить, была от него так близко, что, будь он самоубийцей, он мог бы протянуть руку и коснуться её чешуйчатого носа, ровнёхонько промеж глаз… расположенных так, что она сейчас в упор его не видит, потому что он стоит прямо перед ней…
Старый гном по имени Триг возвращался с охоты, цепляясь за заросли на более-менее пологих склонах самого опасного участка Эринских гор. В одной руке нёс увесистый топор: куда же гном пойдёт без верной секиры? А на плече тащил убитого козла. Трудно представить, откуда столько силы у маленького на вид существа! Старик, но порох в пороховницах не выгорел. На горы лёг сизый туман, укутывая диск солнца, что норовило улечься спать после тяжкой работы. Жужжали комары и цикады. Первые то и дело стремились усесться на круглый нос или на щеку, чтобы оставить зудящую ранку. Триг выдыхал в то место, где уселось насекомое, чтобы спугнуть его.
Мама, помнится, прихлопывала их одним движением
..Затем взвалил себе на спину кулёк с Астре, застегнул ремни на поясе и груди. Вздохнул горько..
..Огни чуть замедлились, дожидаясь его, хотя может и показалось. Позже они вышли к полосе песчаных дюн. А за дюнами шумело большое, бескрайнее море.
И светил Маяк. Высокая башня, исполненная светом.
Вокруг башни водили хороводы бесчисленные болотные огни. Зачарованный Збышек следил за их упорядоченным, осмысленным движением. Два огонька играли в чехарду. Некоторые из огней двинулись навстречу к огням, сопровождавшим Збышека. Это была встреча знакомых, так дети встречают своих младших братьев.
Дети.
Там было темно, в меру пыльно; на нижних полках сбоку расставлены банки с консервацией, на верхних – разложена всякая полезная домашняя мелочь. Ну там, метёлочки, рулоны бумаги, фольги, мотки ниток и бечёвки, старые газеты, видавший виды плюшевый мишка, связки перьев, странные мешочки с непонятным содержимым, обрезки кожи, восковые свечи… Предполагалось, что вот где-то на связках перьев я должен был насторожиться. Уж не знаю, где находились в этот момент мои мысли и здравый рассудок. Наверно дружно уплетали на кухне ореховое варенье домашнего приготовления. В общем, я не насторожился. Вместо этого принялся устраиваться поудобнее. Вить себе уютное гнёздышко в самом дальнем уголке. Между трёхлитровой банкой с томатами и корзинкой восковых фруктов, неподалёку от большой дырки в деревянной панели. Мышки там поселились, что ли? Или крысы? Края дыры были облеплены чем-то невесомым, липковатым и почти неразличимым вперемешку с сухими стебельками цветов. Гм… Паук? Я с сомнением оглядел дыру. Большой паук? Всё-таки просторное жилище кто-то себе… выломал. Очень-очень большой паук?! Впрочем, не важно. Ни мышей, ни крыс, ни, тем более, пауков я уж точно не боюсь, так что…
Но это ложь. Здесь никто не услышит молитв. Здесь небо слишком высоко. Здесь между ним и человеком — Эрлэг-хан, явившийся завершить то, что начали его дети.
Движение около себя она почувствовала не сразу. Кто-то обнял её за талию, надавил на плечи. Что-то скользнуло вдоль ноги от бедра до пятки, обвилось вокруг щиколотки и потянуло вглубь. Дико вскрикнув, Вера хлебнула воды и ушла с головой под воду. В прозрачной толще Вера увидела тело — белое, гибкое, оно кружило вокруг неё, прижималось, волновались длинные волосы, бледные, сильные руки держали крепко. Вера брыкалась и колотила обвивавшую её скользкую плоть. "" и дальше упоминается одежда ""Самый мелкий из нечисти, будто этого и ждал, подпрыгнул и вцепился ей в шорты.
""Другие дети уже собрались в круге камней: прощались с наставниками, нетерпеливо бродили туда-сюда, перебирали амулеты. Звучала песня теней, — то затихала, то вспыхивала, открывала и прятала поющих. Старые кипарисы возвышались над поляной, словно безмолвные стражи."" и ""Трое взрослых останутся здесь, проследят."" и ""четверо учеников - Яни, Аварат, Кэми и Ришра"" и ""Кэми коснулась моей руки, заглянула в глаза. Неужели сейчас опять спросит, не убьют ли меня? ""
Кэми беспокоиться о Кимри и смотрит ему в след
Птичья голова с длинным клювом низко наклонена, крошечные глаза полыхали золотом. Трехпалые обезьяньи руки болтались плетьми, ноги заменял змеиный хвост с иглоподобной кисточкой.
Приближение Девы Озера к трону
""Дева Озера приблизилась к трону и протянула свиток...""
Недалеко от пещеры на большой куче хвороста лежала туша быка с содранной шкурой, а рядом с ней удобно устроился на боку дракон. Крылья он сложил, в лапе держал огромный цветок, нюхал его и очень заинтересованно смотрел в сторону леса.
Морметиль купается с ихтиями в океане Калейдо
Видение схлынуло. Арлен попятился.
— Боишься? — ласково спросила тень.
Наваждение висело в воздухе перед ним: вытянутая полупрозрачная фигура, плавящая внутри себя лунные отблески. Птичья голова с длинным клювом низко наклонена, крошечные глаза полыхали золотом. Трехпалые обезьяньи руки болтались плетьми, ноги заменял змеиный хвост с иглоподобной кисточкой.
Со стороны леса послышалось деликатное покашливание, путники обернулись.
Толстяк вытаращил глаза, усатый в изумлении открыл рот, а сутулый паренёк отодвинулся от костра в тень.
Перед ними стоял волк. Стоял на задних лапах. В правой передней лапе держал коричневый саквояж, а голову его украшала чёрная шляпа.
Зверь приподнял ушами шляпу и произнёс:
– Господа, позволите ли усталому путнику присесть у вашего костра?
Пепел лез ему в глаза и ноздри, заполнил горло удушливой пробкой, ершился в лёгких. Он забил Маито до краёв и остался внутри, найдя в его теле своё место. Остатки душ вернулись к прималю, и он, как обещал, взял наугад щепотку, послюнявил пальцем комочек и замазал одну из трещин на руке. Затем взвалил себе на спину кулёк с Астре, застегнул ремни на поясе и груди.
Незнакомка сразу же приковала к себе мужское внимание. Уже в силу того, что её наряд был смел и крайне необычен. Короткая кожаная куртка с накладными карманами, застёгнутая на все пуговицы, кроме верхних двух, туго обтягивала стан, открывая воротник грубой на вид блузы. Узкие, почти до неприличия облегающие штаны заправлены в высокие сапоги с обилием блестящих пряжек. Волосы, за исключением длинной, зачёсанной направо чёлки, убраны под шляпку с высокой тульей и короткими, загнутыми вверх полями. А на самой шляпке красовались очки-гоглы с замутнёнными стёклами.
Энрик встал, машинально поправляя и без того безукоризненно стоящий воротник парадного форменного сюртука. И почти что с усилием перевёл взгляд с незнакомки на Лаису, одетую в скромное коричневое платье с вышитым передником и белой блузой под горло
Открылась дверь, и куклы, как одна, расступились, нагнулись в поклоне. И я увидел её. Марион шла мимо склонившихся подданных. Да, именно подданных, потому что она выглядела, как королева. Темно-синее платье в пол, замысловатая прическа...
Вода блестела и рябила, в ней шевелились тени. Или не тени — я отвернулась. Вдруг что-то дёрнуло меня за ногу, я ойкнула. Чёрная, костлявая рука, похожая на корягу, обвила скользкие пальцы вокруг моей щиколотки и тянула в воду.
Толстяк вытаращил глаза, усатый в изумлении открыл рот, а сутулый паренёк отодвинулся от костра в тень. Перед ними стоял волк. Стоял на задних лапах. В правой передней лапе держал коричневый саквояж, а голову украшала чёрная шляпа.
...И тогда Лоран прыгнул. Пролетел до середины озера и когтями, зубами нацелился в шею птицы-рыбы
А девка только подмигнула опешившему мужику, натянула поскорее рукавички да хлопнула в ладоши... Взметнулся из-под ее ног снежный столб, заплясали в воздухе колючие снежинки, а когда развиднелось, Мыськи уже не было - сидела на ее месте маленькая рыжая белочка (...)
- Первуша, - донесся до охотника еле слышный девичий голосок, - приходи на следующую седьмицу на поляну, где нашел меня. Я ждать бу-уду-у
...И поэтому в дальнем коридоре первого этажа кончик портьеры приподнялся и похлопал по плечу последнюю из Шести Грустных Мышек,
которые пробирались куда-то гуськом по своим мышиным делам…
Светила луна. С того конца села доносились нестройные рулады. Это кобольд с домовым сидели на открытом окне и, обнявшись, горланили песню
Всё началось с того, что в молодости барону удалось обманом пленить чародея, который в качестве выкупа за себя предложил… переуступить победителю права на договор с драконом. Суть соглашения была проста: чудовище не должно было причинять даже малейшего вреда его владельцу. Хитрый маг, умолчавший о том, каким образом ему в руки попал пергамент со светящимися письменами, отвёл не поверившего ему сперва де Ломбреда к драконьей пещере. Так что перепугавшийся мало не до смерти рыцарь своими глазами увидел, как крылатый исполин мирно беседует с магом. К смене владельца договора тот оказался равнодушен. И почему-то беспрепятственно отпустил чародея, когда пергамент перешёл в руки барона.
Скоро лес заметно поредел. Луна поднялась высоко и уже увереннее освещала синеватую хвою, когда перед троллем возник обрыв. Отсюда открывался вид на далёкие зубцы скал, милые сердцу каждого горного жителя. Край обрыва терялся во мгле, но Хоба знал, что правее есть спуск. Здесь, прямо над пропастью, росла особо вкусная и душистая трава, которая придавала неповторимый оттенок вкуса любому мясу. Её запас уже подходил к концу, поэтому Хоба нарвал целую охапку, крепко зажал в лапе и поплёлся обратно, бросив прощальный взгляд на чётко очерченные силуэты вершин
«Мы видим счастья тень в мечтах земного света. Есть счастье где-нибудь: нет тени без предмета» 2, — прошамкал Ша-Бун, положил книгу на хозяйский стол и стал расставлять шахматные фигуры на начальную позицию.
— Партию?
— С превеликим удовольствием! — Джинн, нависнув над доской, сверкнул перстнями на пальцах. — Начнём! Иначе зачем ещё мы в этой истории.
И старик со всех сил бросился к калитке, он повернулся лишь один раз, когда пробегал мимо пустующего креста, на котором раньше находилось пугало. Подбежав, к кем-то уже запертой, калитке и раскрыв её, старик почувствовал сильную боль в груди, из неё торчали четыре острых ветки-корня, которые стали медленно сгибаться вверх, по ним текла кровь, обернуться он уже не смог. Марк умер так
Иногда, они собирают десятки поселенцев в охапки и несут куда-то.
Боднув дверь, «мышка» перецепилась через порог и выпала из чулана. Немного побарахталась, но исхитрилась-таки опять встать на лапы. И тут тварь увидела настоящую мышку. Та мирно сидела в своей банке и, кажется, дремала.
Чучельник пингвинчиком двинулся к добыче. Но по дороге с ним начало происходить что-то странное. И без того раздутое тело вдруг сделалось ещё больше, пошло рябью. Глаза полезли из орбит, из-под перекошенного носа показалась круглая зубастая пасть.
Мышка, проснувшаяся от топота тумболап, нервно заметалась по своей стеклянной тюрьме. Чучельник, продолжая расти в размере, упорно тащился к ней. Но добраться так и не успел.
До ловушки оставалась всего пара шагов, когда тварь звонко схлопнулось. Мышка в ужасе пискнула и лишилась сознания.
А вскоре твари заявились к самой деревне. Вечером, после заката. Страшные, черные, на двух ногах – похожие на людей, но не люди. Глаза у них светились желтым светом, и из глоток все время доносились странные звуки: то ли визг, то ли скрип… Они стояли между деревьями, в нескольких шагах от забора, а дальше не шли.
Перед ними открылась чудесная долина, усеянная блестящими цветными камушками и поделенная пополам узкой лентой ручья. Над омутом, всматриваясь в тёмную зеркальную гладь, сидела девушка. Несомненно, двайлица. Она была очень красивой, как ангелы предков с живых картинок: тонкая, белая, с длинными, гладкими, как шёлк, волосами, и такая же бесстыжая. Из всей одежды на девице было короткое, паутинно-прозрачное платье.
Бабочка летела на меня. Быстро увеличиваясь. Миг — и её, уже огромные крылья, хлестали меня по щекам. Я не отбивалась — не могла и пальцем пошевелить, только выжидала, когда угомонится. Наконец, она закрепилась на носу, и я разожмурилась. Белый, в прожилках, заляпанный кое-где чёрными, маленькими кляксами, ворс почти не пропускал свет.
...Ещё не веря до конца своему счастью, Хоба победоносно зарычал, затряс седой гривой и хлопнул
ладонями. Существо на мосту вздрогнуло, бросило на него обречённый взгляд и разом обмякло....
Небо и земля почти слились в ночном поцелуе, когда на горизонте Иремил увидел несколько крупных вихрей, похожих на торнадо. Они стремительно приближались к устроившимся на отдых путникам. Прималь быстро закрыл лицо заскорузлой тряпицей, надел очки с мутными стёклами. Они прилегали плотно, не пропускали песок и пепел. Но и видеть в них он почти не мог.
Воздух стал густым, душным. Его заполнил знакомый травяной запах. Такой же шёл от перетёртой между ладонями полыни, которую клали на могилы к покойникам. Иремил встал и пошёл навстречу вихревым воронкам.
Клинок с глухим воем описывает короткую дугу. Лезвие, что на кромке тоньше волоса, проходит плоть, как воду, вгрызается в неподатливое дерево плахи, отдает ломкую дрожь рукам – знак смятения и надрыва. Палач видит, как в этот миг широко распахиваются над согнутой спиной сияющие белым крылья. Дункан Калланмор стоит, закрыв глаза. В тенях слуа воет от восторга.
