Мальчик в тыквенном пиджачке направляется прямой раскрытую пасть голодного леса», так же на работе изображён дом Теней и звёзды из созвездия Ориона, с которыми автор сравнивает друзей — Альнитак, Альнилам и Минтака.

Поместье графа N уснуло вместе с его обитателями, и только в библиотеке первого этажа можно было разглядеть тусклый свет, пробивающийся под дверью. Графиня N сидела, утонув в огромном кресле, и смотрела на стену напротив, где был сложен камин. Прямо над камином на деревянных колышках растянулась богатая волчья шкура. Графиня вдруг резко поднялась и шагнула вплотную к камину, совершенно не боясь, что пламя перекинется на платье. Историю о том, как дед нынешнего графа завалил в одиночку волка-людоеда, знала даже самая паршивая шавка в поместье. И тут тени у кресла зашевелились, мигом обрастая плотью, и от камина выступила пара великолепных волкодавов. — Карай, Буран! Лежать! — шикнула графиня.

...Если бы кокетка посмотрела на часы, она бы увидела, как изменилось лицо Часовщика, отраженное в мутных стёклах; но часы её не интересовали.

– Много я не попрошу, – один лишь только год, – озвучил хозяин лавки свою цену.

– Год жизни?.. – девушка наморщила прелестный носик.

– Если хочешь, можешь отдать год своего ребенка. Ты же стала не так давно матерью, верно? Он ещё совсем маленький; детские монеты самые звонкие.

Хозяйка дома с пятью этажами задумалась. Она вспомнила своего сына: крикливого, вечно пачкающего пелёнки; с ним чаще возились няньки, чем родная мать.

– Хорошо, – согласилась кокетка. – Когда он станет дряхлым стариком, ему, верно, будет все равно.

«А я тогда уже давно умру, и меня не будет мучить совесть», – подумала она.

– Ну что ж, – усмехнулся Часовщик, потирая руки. – Сыграем на этот год. Служанка твоя поправится сегодня же, и руки у нее станут сильные, как у дюжины плотников. Ступай!

Арка отправила вслед свою тень: видно было, что она не останется сегодня голодной.

Детективно-мистическая история времен Гаруна ар-Рашида:
падение рода Барамидов после женитьбы Джафара на сестре Гаруна.
Отрубленные головы можно оживить на несколько минут силою истолченных в порошок особых драгоценных камней. Головы свидетельствуют.

"То, что в округе не всё в порядке, стало ясно еще до того, как они прибыли в город. Вдоль дороги стояли свежие курганы, попадались поломанные повозки, стрелы, уже ржавеющие мечи, топоры и поломанные щиты, а также повешенные мужчины и женщины, с табличками неумолимого приговора – «мародёры». На западе, ближе к лесу, чадила дымом уже затухающая чёрная куча, которая еще недавно была братским костром для множества павших солдат. Рыцарь даже нашёл плюсы в своем нынешнем состоянии – ни один, даже самый мерзкий запах, его теперь не донимал. Немногочисленный встречающийся люд был тих, запуган и неразговорчив, лишь у одного захудалого мужичка удалось выяснить, что недавно здесь прошло аж две битвы, но кто-кого бил, было не ясно. Тракальский городок встретил их частичной разрухой и опустелостью. Выглядел он не лучше, чем округа: улицы полны грязи и мусора, дома – местами погорелые, местами порушенные; живых почти не встречалось. Даже позитивно настроенный Лорус, в конце концов помрачнел."

Большую часть времени Алистер проводил в библиотеке, листая «Перепись самых жадных и самых богатейших драконов Нокса с описанием внешности и указанием места их жительства»

...Не доходя до хижины, скинули рюкзаки. Наконец-то немного зелени и отсутствие льда, можно постоять, полюбоваться каменной стеной, почти отвесно поднимающейся над поляной и ниспадающим с неё ледником Трамплинным. Вдалеке, за ледником, величественно сверкала шапка пика Исмаила Сомони. Спокойствие разлито в воздухе, чуть слышно дул ветер, слегка шелестя в ушах
При слове "Шамбала" я вдруг ощутил холодок, пробежавший по спине. Оглянулся, и показалось, будто Трамплинный и есть ворота эти… белые, сверкающие, зовущие в неизвестность.

Куин вскинула револьвер и прицелилась им в главарей с пронзительным визгом... Конечно,- с бусами, растрёпанными волосами и в юбках,- Куин выглядела совсем неубедительно. Орк и гном на мгновение остановились, озадаченно глядя на неё

– Тебе не придётся платить. Твоё золото чёрное: оно интересно лишь тени моей арки, – отмахнулся Часовщик. – Но я знаю, как помочь твоей беде. Видишь шкатулку с кровавыми разводами на крышке? Я прячу её на самую дальнюю полку, но всякий раз она снова показывается мне на глаза.

Штормовая ведьма высилась над ним, и волосы её летали по дикому ветру, как рваный белый флаг.
– Запомни: это – моё последнее предупреждение! – каркнула она. – Не смей. Никому. Обо мне. Рассказывать!
Синяя, как у мертвеца, ладонь сделала отвращающий жест. Фотоаппарат, который вынесло из машины вместе с Рикардо, взмыл ввысь и обрушился на землю, чтобы разбиться вдребезги.

И так, с этого момента я частично прозрел и наблюдал сквозь обои размытые очертания человеческих фигур, расхаживающих из стороны в сторону, говорящих друг с другом, а иногда неподвижно стоящих у окна.

Затравленно озираясь, в лавку зашел убийца. Часовщик и часы сразу же поняли, кто он такой, и убийца тоже понял, что они поняли.

– Я хочу забрать время одного человека, – вкрадчиво сказал гость, опасливо поглядывая на хозяина лавки.

Но Часовщик не удивился. К нему приходили и с такими просьбами.

Довольная тень арки легла убийце на плечи, словно чёрная шаль. Двенадцать часов даже не успели рассмотреть его душу и сердце.

Нашла! Нашла!

Белый жёлудь так сам в руки и прыгнул. Ух ты, какой он гладенький, да блестящий… Только разглядывать совсем некогда. Линни-Ли вскарабкалась по стволу до самой нижней ветки, устроилась на ней, прицелилась. Ох, только бы не промазать, только бы братец не проворонил, а то жёлудь стукнется о него и опять в снег – нырк! Но тьянары тут как тут, скакали вокруг, готовые, если что, поймать.

– Спасибо, друзья мои, – прошептала Линни-Ли и бросила жёлудь.

Оливер - деревенский мальчик, мечтающий вступить в орден Последних Стражей, на заднем плане - страж Кроуфорд (седые волосы, морщины, густая борода и шрам) и Абби - сестра Оливера.

***

– Вы – последний из Часовщиков?..

Девушка была прекрасна, – невыразимо, невообразимо.

– У меня почти не осталось времени, – сказала она, и это было правдой.

Тень арки просочилась в лавку и разочарованно заворчала. Сердце гостьи пылало, словно пожарище, разгоревшееся на поле битвы; здесь поживиться было нечем.

Часовщик знал о людских сердцах многое. Они не скрывали в себе никакой тайны: их можно было пощупать руками, а остановить любое из них было не сложнее, чем часы.

– Понадобится много золота, – после длительной паузы пробормотал Часовщик.

– Я готова на всё.

«Какие горячие, должно быть, её монеты, – завистливо подумал хозяин лавки. – Но мало, слишком мало!.. Нет, пусть лучше она добудет мне других: не таких замечательных, но вполне годящихся для того, чтобы накормить сундук».

Он достал с дальней полки шкатулку из красного дерева.

– Возьми её и иди на рынок. Столько людей… Старых и молодых, крикливых и немых. Собери их время. Ты поймёшь, когда минуты становятся тяжёлым золотом; ты придёшь ко мне и я дам тебе то, чего у тебя нет, – нараспев произнёс Часовщик.

Двенадцать часов первыми поняли, что задумал их хозяин. Они испуганно поблёскивали циферблатами, поглядывая на гостью, но не видели её имени, сомнений и стремлений, – лишь свои силуэты, отражённые в её широко распахнутых глазах.

– Эта шкатулка… будто кровоточит, – девушка задумчиво провела пальцем по крышке.

– Немудрено. Края монет остры, словно лезвие ножа.

Девушка взглянула на часы; но не увидела времени, а только своё отражение в часовых стеклах. Ей вдруг захотелось убежать и никогда не возвращаться в это страшное место. Но у неё не было никакого «никогда», а только одно лишь жалкое завтра.

Шкатулка распахнулась; из неё дохнуло сыростью и холодом, словно из глубокой могилы.

– Разве… разве тем людям не нужно их время? – запнувшись, спросила красавица.

– Не нужнее, чем тебе.

И девушка-без-времени ушла, унося с собой свою красоту и шкатулку с алыми разводами на крышке.

Часовщик обернулся к часам и приказал:

– Начинайте отсчёт.

***

В лавку вошел, точнее, – влетел, мужчина с остановившимся взглядом.

Тень арки кинулась было отщипнуть кусочек его души: но отшатнулась с ужасом. Внутри человека остались лишь окровавленные лохмотья. В них было завернуто его трепещущее сердце.

– Я едва вас нашел, – гость судорожно сглотнул. – Моя невеста… она ведь обратилась к вам? Она все-таки рискнула?

Часовщик медленно кивнул.

На иллюстрации изображен главные персонажи Менестрель с лютней и
Королева Волшебной страны. Момент их встречи.

сцена разучивания танца с метаморфозой

Я открыл рот. Потом закрыл. Встал (получилось это у меня даже весьма неплохо, только в голове опасно завертелась карусель) и прямо через стол полез на медведя.

Что тут началось!

– Артур, ты что творишь! – закричала мама.

Лизка заверещала и вскочила со стула, стиснув медведя с такой силой, что у него на морде аж пуговицы в размере увеличились.

Папа удивлённо посмотрел на меня поверх очков и газеты и рассеянно поинтересовался:

– Мы уже закончили?

Я упрямо лез через стол, роняя чашки и вазочки с вареньем. А в голове опять стоял туман. А в тумане сидела крыса. И эта крыса, очевидно, чуяла на столе сыр, потому как на полпути к медведю я вдруг забыл, зачем мне к нему надо и, стоя на четвереньках на скатерти, дико заозирался в поисках аппетитного жёлтого кусочка, который одуряюще пах где-то у меня под самым носом.

Неизвестно, чем бы всё это кончилось, но на стол вдруг с разбегу вскочил Хагеши и больно стукнул меня лапой прямо в лоб. Шипел он при этом как королевская кобра перед броском. В голове сразу порядком прояснилось, а в поредевшем тумане теперь уже отчётливо проступил большой красноглазый грызун.
Он зашипел на Хагеши в ответ. То есть, вслух за крысу это сделал я, чем поверг маму и Лизку, и даже папу в полный ужас. Кот стукнул меня лапой в лоб ещё раз и после этого наступила темнота.

...Я пошел на звук и оказался на тропинке. И тут я увидел её. Она была в кожаных одеждах, и первое, что бросилось в глаза, это её удивительный взгляд. Она была как струна, тонкая и гибкая. Каштановые волосы струящимися волнами покрывали её плечи и грудь. Но самым прекрасным были её глаза. Огромные, карие, в них как в зеркале отражалось всё, что было вокруг...

Героем рассказа является старый охотник - орк Гробгорх. В результате случайных событий Гробгорху передают человеческую девочку, которую орк пытается спасти от Инквизиции и отнести её к людям.

– У него, к тому же, непростая история. Хагеши жил у некоего Акайо Нагаи. Мне рассказывали, что Акайо нашёл Хагеши крохотным, ещё слепым котёнком, выброшенным на обочину дороги. Выходил его, выкормил, и они прожили бок о бок много лет. Больше двадцати, наверное. Коты, вроде, столько обычно не живут? Так вот, Хагеши очень любил своего хозяина. И однажды в благодарность, приволок найденную где-то древнюю самурайскую маску. Да, именно ту, которая похожа на кота. Забавно, верно? У Акайо уже была одна. И ещё одна – у его брата, Хори. Маски были семейной реликвией и передавались от отца к сыну многие поколения. Братья Акайо и Хори поделили наследство, и у каждого оказалось по одной. Но судьба Акайо сложилась несчастливо: шторм накрыл его по время рыбалки. Тело Акайо так и не нашли. Всё его имущество перешло Хори, в том числе маски (уже две), и кот. Но ни Хори, ни его жена не любили животных, и Хагеши жилось у них несладко. Кажется, Хори подумывал избавиться от кота, но не успел. Однажды, вернувшись домой с рынка, Изуми, жена Хори, не застала мужа дома. Он не появился ни в тот день, ни на следующий, ни через неделю. Хори исчез, причём бесследно. Изуми заявила в полицию. Но её мужа так и не нашли. Со временем Изуми решила избавиться от масок. Передавать их по наследству оказалось некому – у Хори и Изуми не было детей. Так маски попали ко мне. Ну и Хагеши заодно. Он никак не хотел расставаться с кошачьей маской.

(…)Лицо Милека так близко. Светлая кожа с веснушками на носу. Упрямый подбородок. Темные ресницы вокруг этих сумасшедших голубых глаз. Красивый мальчик. Брайд только теперь понял, что это значит. Что она тоже была… красивая.

(…)Вообще-то они были чертовски похожими – Лунаи и Милек. Собери их троих в одной комнате – в Брайде едва узнают ее брата, а вот Милека примут за близнеца. Рост, фигура, манера двигаться, холод кожи, светлые волосы… глаза?

Что-то спускается с небес – нет, не с них, из того самого надреза изнаночных нитей. Я силюсь разглядеть, что, но почему-то не могу – а волны перестают биться об скалы, наступает отлив: толпа благоговейно падает ниц. На устах – имя их богини войны

Собаки, находясь много ниже конных, бежали пока вслепую, волк шёл против ветра и, несомненно, чуял чужаков. Первыми увидели борзые: высокие, изящные, длинноногие животные сорвались в сумасшедший бег, захлёбываясь лаем.

Триша увидела, как луна слегка изменилась в цвете. Ночное светило вспыхнуло чуть ярче – едва уловимое изменение даже для волчьего глаза. Но девушка оживилась и взглянула вниз.

Трава была слегка примята. На земле и на растениях поблескивали серебряные точки – крошечные, но хорошо различимые во тьме. Они не успели исчезнуть, значит, ее цель была где-то совсем рядом...

– Взгляд! – произнесла Триша в тишину, активируя заклинание. Она продолжала смотреть на мир глазами своего спутника, и чуть не подпрыгнула от радости, когда перед волком из ниоткуда возник молочно-белый заяц.

– Гони его! ...

Алистер хоть и обезумел от недосыпа, но вовсе не тешил себя победой над драконом в честном поединке. Увернувшись от удара когтистых лап, он достал из кармана АСЛ. Чудо инженерной мысли полетело под брюхо Илдвайну. Раздался скрежет и противное жужжание. Вспышка – и дракон...

– Идет Шкандыбай по Земле. Горе несет. Стучит костяной ногой, прихрамывает. Бусы гремят из костяшек на шее косматой. Черным крылом закрывает небо и свет. Тоску он приносит в тот дом, где ликует жизнь, радость и смех. Ночью приходит угрюмый злодей и уносит детей, вынимает у них из сердца косточку. А на утро приносит обратно их, да не прежних, а вовсе других – хмурых взрослых. »‎

Поскольку взяла двойную обложку, для неё выбрала момент, когда героиня, преодолев огромный путь в поисках своей сердечной косточки, приходит на могилу своей бабушки, где встречает Шкандыбая во всей его мощи.

Раскосая всадница бросила на меня высокомерный и презрительный взгляд. Много я видела странниц, особенно в ярмарочную неделю, но все они смотрели в землю, прятали в платки тугие косы и сами прятались за плечом своего мужчины.

Эта же была одна. И все в ней было не так. Волосы белые, как будто седые. И не заплетенные, а вьются по ветру, как у безумной. Глаза, наоборот, черные, страшные. Не понять — то ли красива как богиня, то ли уродлива. Слишком уж не похожа ни на кого.

Конь ее стукнул копытом, заржал, и она отвела взгляд. Тут-то я и бросилась бежать. Не все гости на ярмарке — добрые гости. Некоторых лучше сторониться. Но пока я шла домой, никак раскосая всадница у меня из головы не выходила. Я все думала, а вдруг я ошиблась, не только презрение у нее во взгляде было?

До Власого древа оставалось недалеко. Но уже тускнела чернота ночи, небосвод терял блеск звёзд и скор был последний час до рассвета. А ветер, будто почувствовав близость утра, разъярился сильнее прежнего, ломая сучья и пригибая деревья. Уж совсем близко кедры-великаны, а за ними Власое древо, а никак к ним не подступиться. В отчаянии Астрэйа призвала всю свою силу, что ещё была при ней, и чары откликнулись на её зов. Развела волшебница руки и свет чистый и холодный, подобный звёздному сиянию, вырвался из них. Встал как вкопанный ветряной шквал, не было ему хода, бился он о невидимую стену, да никак не мог одолеть волшебство Астрэйи.

иллюстрация моего общего восприятия рассказа. На ней изображён главный герой, держащий в руке предмет, отделяющий его от мира мёртвых(символ руны смерти).

Противник подобрался так близко, что рыцарь ощущал его дыхание сквозь решётку забрала. Видел узкие змеиные глаза, сощурившиеся, словно в насмешке, и два ряда острейших зубов с раздвоенным красным языком меж ними.